Дело Мотапана - Фортуне де Буагобей

— А также ваш отец. Я встретил его на Елисейских Полях, и он просил сказать вам, что желает поговорить с вами и что будет сегодня вечером с девяти до одиннадцати у моей тетки.

— Я не могу там быть. Почему — мой отец узнает, когда вернется. Он найдет меня дома.

— Стало быть, в том же доме живет и ваш последний кредитор? Бьюсь об заклад, что это Мотапан!

— Вы его знаете? — воскликнул Жюльен.

Он явно собирался расспросить Жака, откуда тот знает барона, но вернулся слуга.

— Вы принесли мне визитку того, кто меня спрашивает?

— Нет, господин виконт, — ответил слуга. — Этот господин сказал…

— А! Так это господин, — весело воскликнул Куртомер. — Я-то думал, что это женщина.

— Что же он вам сказал? — нетерпеливо спросил Жюльен.

— Он сказал, — ответил лакей, понизив голос, — что он — полицейский комиссар.

— Вы сошли с ума!

— Извините, господин виконт, я видел его шарф.

— Стало быть, это ошибка.

— Однако он назвал господина виконта и даже добавил, что если господину виконту не угодно выйти к нему, то он сам придет сюда.

— Это уже слишком, — сказал Жюльен. — Ступайте и скажите, что я иду.

Лакей отправился в приемную. Лицо Жака де Куртомера омрачилось. Он, конечно, не думал, что у сына Кальпренеда на совести преступление, но слова «полицейский комиссар» звучали неприятно. Жюльен казался скорее раздраженным, чем испуганным.

— Сегодня все как будто сговорились задерживать меня, но не могу же я уйти, не узнав, чего хочет полиция, — сказал он с горечью.

— Не понимаю, что может вам предъявить этот комиссар.

— Вы меня обяжете, если пойдете со мной.

— Буду рад… Хотя я обещал быть у тетки в девять часов… Теперь десять. Она, должно быть, в ярости. Но я полагаю, ваше объяснение с этим полицейским будет непродолжительным.

— Я тоже так думаю. Пойдемте, если хотите мне помочь.

— Я всегда готов вам помочь. Вы окажете мне честь, если выберете меня своим секундантом в дуэли с Бульруа.

— Я не решался просить вас. Очень вам благодарен, — поспешно проговорил Жюльен.

Разговаривая, они дошли до передней и оделись. Приемная располагалась внизу, рядом с холлом, выходившим на бульвар. У дверей консьерж клуба оживленно беседовал с двумя плохо одетыми мужчинами, которые хотели войти. Жак и Жюльен не обратили на них внимания и прошли в большую, изящно обставленную комнату. Они нашли там человека весьма приличной наружности со шляпой в руке, которого можно было бы принять за члена клуба, если бы не трехцветный шарф под сюртуком. Его умное лицо было так доброжелательно, что оба молодых человека ободрились.

— Господа, кто из вас виконт де ля Кальпренед? — спросил он очень вежливо.

— Я, — ответил Жюльен.

— Мне хотелось бы поговорить с вами наедине.

— Этот господин может слушать все, что вы желаете мне сказать.

Комиссар с минуту колебался, но потом продолжил:

— Я должен выполнить довольно неприятное поручение и хочу сделать это как можно деликатнее. Поэтому я не пошел в гостиную, а пригласил вас сюда, чтобы избежать огласки.

— Не понимаю, — сухо сказал Жюльен.

— Сейчас поймете. Я привез приказ о вашем аресте, час назад переданный мне господином прокурором.

— Приказ о моем аресте?! — воскликнул Жюльен. — Вы, должно быть, ошибаетесь!

— Нет, ошибки быть не может. Ведь вас зовут Жюльен Луи Шарль де ля Кальпренед и вы живете на бульваре Гаусман, в доме номер триста девятнадцать? Я могу показать вам ордер.

— Я хочу знать, в чем меня обвиняют.

— Сожалею, что должен сказать это при вашем друге. Вас обвиняют в воровстве.

— В воровстве! — повторил пораженный Жюльен.

— Какая нелепость! — воскликнул Жак. — Извините, милостивый государь, но это странное обвинение удивляет виконта де ля Кальпренеда так же, как и меня.

— По чьему же обвинению я арестован? — спросил Жюльен изменившимся голосом.

— По жалобе барона Мотапана, хозяина дома, в котором вы живете.

— Ах, негодяй! Он один способен на такую гнусность. Что же я у него украл, позвольте спросить?

— Очень дорогое ожерелье из тридцати трех опалов, украшенное бриллиантами.

— А! — сказал Жюльен. — Теперь понятно, откуда ветер дует…

Полицейский комиссар многозначительно посмотрел на молодого человека, а Жак де Куртомер вздрогнул. У него появилось подозрение, что Жюльен все-таки виновен.

— Теперь мне остается только попросить вас следовать за мной, — продолжал комиссар.

— Куда?

— В тюрьму при префектуре.

— Я не поеду. Везите меня к следователю. Пусть он допросит меня. Вы не имеете права обращаться со мной как с преступником.

— Я получил приказ и замечу, что обвиняемого прежде всего арестовывают.

— Какое мне до этого дело! Повторяю, я с вами не поеду. Я хочу сейчас же видеть судью.

— Это невозможно! Уже одиннадцатый час. Завтра вас вызовет следователь и решит, как быть дальше. Но я не могу нарушить приказ.

— Я не желаю ничего знать, — заявил Жюльен, все больше и больше раздражаясь.

— Так вы лишь ухудшите свое положение, — терпеливо убеждал его комиссар. — Советую вам последовать за мной. Если вы можете доказать свою невиновность, то чего вы боитесь? Завтра вас освободят, и никто не узнает, что вы были арестованы. Но если вы будете сопротивляться, мне придется прибегнуть к силе. Тогда огласка будет неизбежна. Я надеюсь на вас, — сказал комиссар, глядя на Жака де Куртомера.

Тот терзался сомнениями. Сначала его привело в негодование обвинение против сына графа де ля Кальпренеда — лучшего друга его тетки. Потом он вспомнил, что вчерашний должник осыпал деньгами своих кредиторов.

— Друг мой, — сказал отставной лейтенант, — я думаю, что лучше не затевать драку с людьми, действующими на основании закона. Это непременно привлечет внимание членов клуба. Придет Бульруа и увидит вас дерущимся с полицейскими агентами!

Куртомер рассчитал верно. Жюльен опустил голову, а племянник маркизы де Вервен прибавил:

— Очевидно, вы стали жертвой ошибки, и завтра все разъяснится. Я предупрежу вашего отца и даже увижусь с Мотапаном, который так дерзко обвиняет благородного человека. Я заставлю его забрать жалобу.

— Этого недостаточно для искупления его вины! Он дорого поплатится за эту подлость!

— С ним вы разделаетесь после. А теперь едем, здесь не место для подобных разговоров.

— У вас есть экипаж? — обратился Жюльен к комиссару.

— Да, и я нарочно оставил его в десяти шагах от входа. Мы сядем так, что этого никто не заметит. Два моих агента стоят на бульваре.

— Вы ошибаетесь. Они сейчас разговаривали с консьержем. И вы думаете избежать огласки! — с иронией сказал Жюльен.

— Я запретил им показываться и накажу их, если они позволили себе…

— Мы теряем время, — воскликнул Куртомер. — Едем!

— Извините, — сказал комиссар, — вы не можете поехать с вашим другом. Закон не позволяет!

— Но вы не обязаны применять его во всей строгости. Позвольте сказать, что я… Жак де Куртомер, отставной флотский лейтенант.

— Вы родственник следователя Куртомера?

— Я его брат и ручаюсь, что он оценит все, что вы сделаете для меня и виконта де ля Кальпренеда, сына друга нашей семьи.

Эта патетическая речь произвела впечатление на комиссара.

— Я не могу оставить вас наедине с виконтом, — ответил тот после непродолжительного молчания, — но могу под свою личную ответственность позволить вам сесть в фиакр.

— Больше я ни о чем вас и не прошу, — сказал Куртомер.

Первым из приемной вышел Кальпренед, за ним — комиссар, как требовал закон, а потом Куртомер. Агентов у дверей не было, консьерж ушел в свою комнату, и это доказывало, что он ничего не подозревает.

На бульваре ждали полицейские и четырехместный фиакр. Комиссар был так внимателен, что избавил молодых людей от их общества: одного из своих людей он посадил рядом с кучером, а другого отпустил. Жюльен сел первым, комиссар занял место рядом с ним, а Куртомер — напротив. Они уехали, никем не замеченные.

Минут десять все молчали: комиссар — из деликатности, а Куртомер собирался под видом участия кое о чем расспросить Жюльена. Тот сидел мрачный и сосредоточенный.

— Надо признать, что у нас слишком строгие законы, — сказал, наконец, Куртомер. — Интересно, почему вас приказали арестовать немедленно? Вы могли бы поговорить с Мотапаном и, возможно, все уладить.

— Именно этого он и не хотел, — с горечью сказал Жюльен. — Сегодня утром я видел его в кофейне «Лира». Он мог бы сказать мне о краже, но не сделал этого.

— Дутрлез говорил, что вы с ним завтракали, когда в кофейню вошел Мотапан. Альбер и поможет обличить вашего домовладельца.

— Альбер Дутрлез! — гневно воскликнул Жюльен. — Да он сговорился с этим человеком, чтобы погубить меня!